Похититель школьных завтраков - Страница 38

– Секундочку. А что, если вдова дома?

– Нет, она уехала из города.

– Что я должен там сделать?

– В столовой стоит сервант. В нем хранятся тарелки, чашки, блюда и всякая другая посуда. Возьми что-нибудь, что тебе приглянется, и неси сюда. Смысл в том, чтобы вдова не могла отрицать, что это ее вещь. Лучше всего подошла бы чашка от сервиза. И ради бога, не забудь вернуть ключи в контору.

– А если она, как вернется, заметит, что что-то пропало?

– А нам плевать на это с высокой колокольни. Потом сделай вот что. Позвони Якомуцци и скажи, что мне сегодня же нужен нож, которым убили Лапекору. Если ему не с кем его прислать, заскочи к ним сам.

– Монтальбано? Это Валенте. Можешь сегодня к четырем подъехать в Мазару?

– Могу, если поеду прямо сейчас. А зачем?

– Придет капитан «Сантопадре». Мне бы хотелось, чтобы ты присутствовал.

– Спасибо. Твоему человеку удалось что-то выяснить?

– Да, и сноровки особой не потребовалось. Он говорит, рыбаки открыто об этом судачат.

– Что говорят?

– Расскажу, когда приедешь.

– Нет, расскажи сейчас, я тогда по дороге успею обдумать.

– Так вот, мы уверены, что экипаж был почти или даже совсем не в курсе происходящего. Все они твердят, что едва вышли из наших территориальных вод. И что радар показывал судно прямо по курсу.

– И почему они не остановились?

– Потому что никому не пришло в голову, что это может быть тунисский катер или что там это было. Они уверяют, что находились в нейтральных водах.

– А потом?

– А потом внезапно раздался сигнал «стоп». На судне, по крайней мере экипаж, за капитана не могу ручаться, – решили, что это Финансовая гвардия. Они остановились, услышали арабскую речь. В этот момент тунисец вышел на палубу и закурил сигарету. И в него выстрелили. Только тогда «Сантопадре» обратился в бегство.

– А потом?

– А что потом, Монтальба? Сколько, по-твоему, может длиться телефонный разговор?

Глава четырнадцатая

В отличие от большинства моряков, Анджело Престиа, капитан и владелец «Сантопадре», был человеком грузным и потливым. Но обливался потом он по природной склонности, а не из-за вопросов, которые ему задавал Валенте, – они его не пугали, а скорее даже немного раздражали.

– Ума не приложу, с чего вдруг вам вздумалось ворошить эту старую историю. Что было, синьоры, то прошло.

– Нам надо прояснить кое-какие детали, затем вы будете свободны, – заверил его Валенте.

– Ну, говорите тогда, что вам надо.

– Вы показали, что тунисский катер действовал незаконно, тогда как вы находились в нейтральных водах. Вы это подтверждаете?

– Конечно, подтверждаю. Только вот никак не пойму, зачем вам это сдалось, портовые власти и сами разобрались.

– Потом поймете.

– Нечего тут понимать, вы уж, синьоры, простите меня! Тунисское правительство сделало заявление, разве нет? В этом заявлении говорится, что это они убили тунисца, так или не так? Чего ради копаться в этом старье?

– Вот уже одно противоречие, – заметил Валенте.

– Какое?

– Вы утверждаете, что нападение было совершено в нейтральных водах, а они говорят, что ваше судно их покинуло. Не сходится. Как вы выражаетесь – так или не так?

– Нет, синьор, нет здесь никакого противоречия. Это ошибка.

– Чья?

– Их. Видать, они ошиблись, когда определяли координаты.

Монтальбано и Валенте переглянулись – это был сигнал переходить к следующей части допроса.

– Синьор Престиа, ранее на вас накладывались штрафы?

– Нет, синьор.

– Однако вы были арестованы.

– Любите вы давние истории! Меня арестовывали, да, синьор, потому что один прощелыга, один мерзавец хотел мне насолить и донес на меня. Но судья понял, что этот сукин сын клевещет, и отпустил меня.

– И в чем вас обвиняли?

– В контрабанде.

– Сигарет или наркотиков?

– Наркотиков, синьор.

– Ваш экипаж тоже попал за решетку, так ведь?

– Да, но их выпустили и оправдали всех до единого, как и меня.

– Какой судья принял решение закрыть дело?

– Не припомню.

– Его звали случайно не Антонио Беллофьёре?

– Ах да, кажется, так.

– А вам известно, что в следующем году его посадили за взяточничество?

– Нет, не известно, я в море провожу больше времени, чем на суше.

Они еще раз переглянулись, и мяч перешел к Монтальбано.

– Оставим старые истории. Вы входите в кооператив?

– В Корымаз.

– Как это расшифровывается?

– Кооператив рыбаков Мазары.

– Тунисских рыбаков, которых вы берете на борт, вы выбираете сами, или их назначает кооператив?

– Кооператив назначает, – ответил Престиа, потея сильнее обычного.

– Нам известно, что кооператив назначил на ваше судно другого человека, но вы предпочли Бена Дхааба.

– Послушайте, я этого Дхааба не знал, я его прежде в жизни не видел. Когда он поднялся на борт за пять минут до отплытия, я думал, что это и есть тот, кого назначил кооператив.

– То есть что это Ассан Тариф?

– Да, кажется, его так звали.

– Ладно. А почему кооператив не потребовал у вас объяснений?

Капитан Престиа криво улыбался и обильно потел.

– Да такое случается каждый день! Они вечно меняются между собой, главное, чтобы никто не жаловался.

– А почему Ассан Тариф не жаловался? В конце концов, он потерял целый рабочий день.

– А что вы у меня спрашиваете! Вы у него спросите!

– Я спросил, – спокойно ответил Монтальбано.

– И что же он вам сказал? – спросил Престиа с некоторым недоверием.